Почему ситуация в отрасли, значение которой для России вполне сопоставимо с ТЭК, заинтересовала власти только сейчас, хотя о тяжелом кризисе в этом секторе экономики пресса пишет постоянно? Правда, недавно Министерство природных ресурсов, то ли предчувствуя президентскую ревизию, то ли по итогам ее устроило показательную проверку всех регионов России на предмет правильности использования лесного фонда. Однако все это, как и многие другие инициативы Минприроды в этой области, забуксовало в самом начале.
В своем документе ГКУ донесло до президента лишь некоторые проблемы лесной отрасли. На самом деле положение гораздо серьезнее.
Объем заготовки древесины в России в 2001 году составил 156 млн. кубометров и упал по сравнению с 1990 годом в 2,6 раза. За последние 10 лет практически прекратилось строительство новых лесозаготовительных, деревообрабатывающих и целлюлозно-бумажных предприятий. За этот же период численность работающих уменьшилась в 1, 4 раза.
Фактические инвестиции в отрасль в 2001 году составили 1,5% потребностей. В результате низкой конкурентоспособности цены на российскую лесобумажную продукцию в среднем на 30-40% ниже мировых, из-за чего российская казна потеряла в 2001 году более 1 млрд. долл. Валютная выручка в 2001 году составила 4, 3 млрд. долл., в то время как доход от лесного экспорта Финляндии достигает 10 млрд. долл., Швеции - II, США - 16, Канады - 25 млрд. долл.
В результате многочисленных реорганизаций лесной отраслью в России стали заниматься два министерства -Минприроды (федеральный лесной фонд) и Министерство промышленности, науки и технологий (лесная промышленность). Получилось, что практически все деньги лесного сектора оказались в одном ведомстве, а гигантское количество проблем - в другом.
Но даже в рамках скудного бюджетного финансирования Минприроды умудряется держать работников лесного хозяйства в таком черном теле, что тем впору перекрывать железнодорожные магистрали. Во многих регионах практически полностью развалена авиационная охрана лесов, повсеместно на несколько месяцев задерживаются, а то и вовсе не выделяются средства на лесозащиту и лесовосстановление. Зарплата в отрасли просто вынуждает людей идти на злоупотребления и нарушение закона.
Скажем, лесник 12-го разряда с 30-летним стажем получает 1300 руб., а рабочие и вовсе 700-900 руб. Сложно сказать, какая часть из тех незаконных рубок, о которых пишет ГКУ, была спровоцирована политикой федерального министерства.
Впрочем, дело доходило и до протестов. В конце апреля лесники большинства регионов уже съезжались в Москву и вместе со своими профсоюзами намеревались пикетировать здание Минприроды. "Пар" тогда удалось выпустить, предложив пикетчикам провести круглый стол с участием руководителей министерства. Я присутствовала на этой встрече и была поражена той чиновничьей ловкостью, с которой руководитель лесного департамента, первый заместитель министра Валерий Рощупкин отбивался от конкретных претензий работников лесного хозяйства.
Выходило, что едва ли не во всех своих бедах виноваты сами лесники, авиаторы и пр. А тем временем в лесу вовсю хозяйничают "черные вальщики", леса перестаивают, гниют, горят.
Вырубку леса никто не контролирует - по всей России лесом занимается около 30 000 фирм и фирмочек, более 30% порубок осуществляется незаконно. Уровень криминализации в отрасли необычайно высок -за последние 5 лет жертвами бандитов стали несколько десятков глав лесных компаний Северо-Запада и Сибири. Среди них - Евгений Драчев, Владимир Мальков, Сергей Крижан, Александр Булатов, Дмитрий Варварин. Только в Карелии в год выявляется (а сколько не выявлено!) свыше 300 преступлений в лесной отрасли.
Впрочем, криминализация ЛПК - это не только выстрелы. Уровень экономических преступлений здесь тоже высок, начиная от незаконного экспорта (до 50% общего объема) и заканчивая различными формами вывода активов. Последним занимаются, как правило, крупные компании. Например, Ilim Pulp Enterprise, выводивший активы Братского ЛПК в дочерние фирмы, зарегистрированные в офшорах.
Не оправдали надежд и громкие заявления иностранных компаний, скупавших по дешевке акции предприятий ЛПК и суливших огромные инвестиции. Например, в результате деятельности немецкой компании Herlitz Балахнинский ЦБК оказался на грани развала и был остановлен. Купившая в марте этого года почти 90% акций Сыктывкарского ЛПК компания Angio American тоже не спешит с инвестициями. Ведь не секрет, что покупка акций отнюдь не влечет за собой модернизации производства, а зачастую лишь означает банальную перекачку денег.
Акционер (тем более купивший сомнительные акции) и инвестор - отнюдь не синонимы.
И еще несколько цифр. В прошлом году отрасль обеспечила лишь 2% федерального и 2% региональных бюджетов. При этом сегодня и хозяйственные функции, и функции контроля за соблюдением лесного законодательства находятся все в том же Министерстве природных ресурсов. Долгое время уже высказываются предложения объединить управление лесным сектором в рамках единого лесного министерства, передав контрольные функции какому-нибудь другому органу. Однако пока воз и ныне там.
То, что центральная власть (пусть и с громадным запозданием) обеспокоилась судьбой лесной отрасли, факт сам по себе отрадный. Не стоит забывать, что, по экспертным оценкам, потенциал отрасли достигает 100 млрд. долл. в год. А это почти два нынешних нефтезависимых бюджета России. Но, для того чтобы этот лес вырос, был вовремя срублен, переработан и принес должный доход, необходимы участие государства и продуманная государственная лесная политика. А также орган, который будет ее реализовывать. Пока же у нас, к сожалению, нет ни того, ни другого.
